Перекрестки сумерек - Страница 159

159

Мир представлял Айз Седай монолитом, высоким и прочным, или так было до того, пока нынешний раскол в Башне не стал общеизвестным фактом. Хотя на самом деле Айя стояли особняком во всем, кроме названия, и Совет был единственным местом, где они встречались. Сами же Сестры были похожи на группу отшельников, которые могли перемолвиться парой лишних слов сверх того, что было необходимо, только с несколькими друзьями. Или с другой Сестрой, с которой они были заняты в каком-то проекте. Как бы ни изменилось все вокруг, Башня, — Эгвейн была в этом уверена, — не изменится никогда. Нет смысла рассчитывать на то, что Айз Седай когда-то были или когда-нибудь будут кем-то еще, кроме как Айз Седай, — большая река, текущая вперед, с мощными подводными течениями и омутами, с незаметной медлительностью постоянно меняющая свое русло. Она наспех построила несколько дамб на этой реке, чтобы, преследуя свои цели, отклонить поток то тут, то там, хотя знала, что эти дамбы недолговечны. Рано или поздно эти течения их размоют. Она могла только молиться, чтобы они продержались достаточно долго. Молиться, и поддерживать их изо всех своих сил.

Совсем редко в толпе появлялся кто-то из Принятых, с семью цветными полосами на капюшоне белого плаща, но больше всего было Послушниц в однотонной одежде из белой шерсти. Всего лишь горстка из них — двадцать одна Принятая во всем лагере — были обладательницами полосатых плащей, и они берегли свои немногочисленные, украшенные разноцветными полосами платья для преподавания в классах или сопровождения Сестер. Хотя были предприняты колоссальные усилия для того, чтобы каждая Послушница была всегда одета в белое, даже если она имела только одну смену белья. Принятые неизменно пытались двигаться с лебединой грацией Айз Седай, и одной-двум это почти удавалось, несмотря на неровности настила под ногами, но Послушницы мчались стрелой, так же быстро, как редкие мужчины, спеша по поручениям или группами по шесть-семь человек на занятия в классы.

У Айз Седай очень долгое время в обучении не было такого количества Послушниц, чуть ли не со времен, предшествовавших Троллоковым Войнам, когда так же много было и Айз Седай, и результатом появления почти тысячи учениц была чрезвычайная неразбериха, пока их не объединили в подобия «семей». Название не было официальным, хотя использовалось даже Айз Седай, которые все еще не были расположены принимать всех женщин подряд, которые об этом попросили. Теперь каждая послушница знала, где, как предполагается, она должна быть и когда, и каждая Сестра могла, по крайней мере, это выяснить. Не стоило упоминать, что и число беглянок уменьшилось. Для Айз Седай это всегда было предметом особого беспокойства, и несколько сотен из этих женщин наверняка могли бы получить шаль. Никто из Сестер не хотел потерять даже одну из них, да и любую другую, но уж коли на то пошло, никак не раньше, чем будет принято решение отослать женщину восвояси. Женщины все еще иногда сбегали после того как понимали, что обучение было более суровым, чем они ожидали, и дорога к шали Айз Седай окажется дольше, но побег, казалось, стал менее привлекательным для женщин, у которых было пять или шесть «родственниц», на которых они могли опереться, независимо оттого, что благодаря семействам следить за ними стало значительно легче.

Изрядно не доехав до большого квадратного павильона, который служил Залом Совета Башни, она направила Дайшара вниз по переулку. Проход перед бледно коричневым парусиновым павильоном был пуст — Зал был не тем местом, куда приходили без дела — но испещренные заплатами полотнища были опущены, дабы не выставлять на всеобщее обозрение работу Совета, так что нельзя было сказать, кто может оттуда выйти. Любая Восседающая признала бы Дайшара с первого взгляда, но встречи кое с кем из Восседающих Эгвейн избежала бы даже с большим удовольствием, чем с остальными. Например, с Лилейн и Романдой, которые противились ее власти так же инстинктивно, как выступали друг против друга. И с любой из тех, кто затеял разговор о переговорах. Было бы слишком наивно верить в то, что они всего лишь надеялись укрепить общий дух, или что они перестанут шептаться. Правила вежливости следовало соблюдать, независимо от того, как часто Эгвейн жалела, что не может надрать кое-кому уши, а если Эгвейн никого не видела, то никто и не подумает, что с ним не захотели видеться.

Прямо перед нею, за высокой холщовой стеной, окружившей одну из двух площадок для Перемещений в лагере, появился слабый серебристый свет, и мгновение спустя из-за откинутых створок появились две Сестры. Она подумала, что ни Файдрин, ни Шемари не были настолько сильны, чтобы создать Проход в одиночку, но объединившись, вполне могли создать один, в который можно было пройти. Поглощенные беседой, они склонили головы друг к другу, и было странно видеть, что они только сейчас начали завязывать плащи. Эгвейн отвернулась, как будто просто проезжала мимо. Обе Коричневые обучали ее, когда она была Послушницей, и Файдрин все еще казалась удивленной тем, что Эгвейн стала Амерлин. Худая как цапля, она вполне могла пробраться через навозную кучу, чтобы узнать, не нуждается ли Эгвейн в помощи. Шемари, энергичная женщина с квадратным лицом, больше похожая на Зеленую, чем на библиотекаря, всегда была слишком вежлива. Даже чересчур. Ее глубокие реверансы, более приличествующие послушнице, явно отдавали насмешкой — никак не меньше — несмотря на серьезное выражение лица. Она прославилась тем, что начинала кланяться, завидев Эгвейн за сто шагов.

159