Перекрестки сумерек - Страница 24

Что действительно ее беспокоило, так это женщина, стоящая сейчас посереди ковра, уперев кулаки в бедра. Ее волосы свободно вились по плечам, подбородок воинственно задран вверх, взгляд узких синих глаз очень хмурый. Сашалле, конечно, носила на правой руке кольцо Великого Змея, но вдобавок еще и ожерелье с браслетом айильской работы, огромные бусинки серебра и замысловатые узоры из кости, слишком безвкусные по сравнению с ее платьем из коричневой шерсти с высоким воротом, которое было простым, элегантным и хорошо сшитым. Работа была не грубой, но… слишком броской, и едва ли такое стала бы носить Сестра. Странность выбора украшений могла быть ключом слишком ко многим вещам, если Самитсу когда-нибудь сможет их разглядеть за этим украшением. Хранительницы Мудрости, особенно Сорилея, смотрели на нее, словно она была столь глупой, что приметь все как есть, не выясняя причин, и не попытается найти ответы. Они делают так слишком часто. И особенно Сорилея. Самитсу не привыкла считать себя глупой, и ей страшно не нравилось, когда другие пытаются это делать.

Уже не впервые, она обнаружила, как трудно встречать пристальный взгляд другой Сестры. Сашалле была главной причиной, из-за которой удовлетворение от состояния дел постоянно от нее ускользало, независимо от того, насколько хорошо все шло. Что еще больше раздражало, Сашалле была Красной, но, несмотря на цвет своей Айя, она принесла клятву молодому ал'Тору. Как Айз Седай могла поклясться на верность любому мужчине, да еще тому, кто мог направлять? Возможно Верин была права о та'верен, меняющем мир. Самитсу не могла придумать других причин для тридцати одной Сестры, пять из них была Красными, чтобы принести подобную присягу.

«К Леди Айлил приходили лорды и леди, которые представляют большинство Дома Риатина» — ответила она терпеливее, чем чувствовала. — «Они хотят, чтобы она заняла место Главы Дома, и ей требуется одобрение Белой Башни. Одобрение Айз Седай, по крайней мере». — Чтобы как-то избежать состязания взглядов — и вероятно проигрывая их — она пошла к столу из черного дерева, где серебряный кувшин, стоящий на серебряном подносе с золотой насечкой, все еще испускал слабый аромат специй. Кубок с теплым вином помог обеспечить ее слабым оправданием за потерянный контакт глаз. Нужда оправдываться перед собой заставила ее поставить кувшин на поднос с резким стуком. Она избегала слишком часто смотреть на Сашалле. Даже сейчас она сообразила, что смотрела на женщину искоса. К собственному расстройству, она совсем не могла заставить себя полностью повернуться, чтобы встретить ее взгляд.

«Скажи ей нет, Сашалле. Ее брат, когда его видели в последний раз, был все еще жив, а у Башни есть и другие дела, вместо того, чтобы разбираться с восстанием против Возрожденного Дракона. Особенно теперь». — В ее памяти возник Торам Риатин, убегающий в странный туман, который мог менять форму и убивать, туман, который не брала Единая Сила. В тот день Тень пришла к стенам Кайриэна. Голос Самитсу напрягся от усилий сдержать дрожь. Не от страха, от гнева. Это случилось в тот день, когда она не справилась с Исцелением юного ал'Тора. Она терпеть не могла неудачи, и испытывала крайне неприятное чувство, когда о них вспоминала. И ей не нужно оправдываться. — «Большинство сторонников Риатина побеждены. Но те, кто все еще связан с Торамом, выступят против нее. С оружием, если будет необходимо, и в любом случае, поддерживая переворот в великом Доме нельзя сохранить мир. Сейчас в Кайриэне сохраняется сомнительный баланс, Сашалле, но это все же баланс, и мы не должны его разрушать». — Она смогла заставить себя резко замолчать, прежде чем она бы добавила, что Кадсуане тоже рассердилась бы, если они так поступят. Едва ли это добавило ей уважения в глазах Сашалле.

«Переворот все равно будет, поспособствуем мы этому или нет», — твердо сказала другая Сестра. Ее хмурый взгляд исчез, едва Самитсу показала, что слушала, хотя губы все еще были недовольно сжаты. Возможно, это было просто упрямство, а не война с ней, но едва ли это имело значение. Женщина не вдавалась в дискуссии и не пыталась ее переубедить, просто заявляла о собственном мнении. И что больше всего раздражало, делала это в виде большого одолжения. — «Дракон Возрожденный — глашатай переворотов и изменений, Самитсу. Предсказанный глашатай. А если бы его не было, этот город все еще Кайриэн. Ты считаешь, что они действительно перестали играть в Даэс Дей'мар? Поверхность воды может быть спокойной, но рыбы никогда не перестают плавать».

Красная, агитирующая за Возрожденного Дракона, словно какой-нибудь уличный демагог на площади! Свет!

«А если ты не права?» — Самитсу выдавила из себя слова против собственной воли. Сашалле — чтоб ей сгореть! — сохраняла полное спокойствие.

«Айлил отказалась от любых притязаний на Трон Солнца в пользу Илэйн Траканд, чего желал Возрожденный Дракон, и она готова дать ему вассальную клятву верности, если я попрошу. Торам вел свою армию против Ранда ал'Тора. Я говорю, что изменение стоит усилий, а шансы дают возможность, и я ей так и скажу ».

Колокольчики в волосах Самитсу зазвенели от резкого движения головой, и она едва сумела удержаться от нового косого взгляда. Восемнадцать из Сестер, Принявших Дракона, все еще оставались в Кайриэне. Кадсуане увела нескольких с собой, затем послала Аланну, чтобы взять еще — и все оставшиеся стояли выше чем Сашалле, но Хранительницы Мудрости старались держать их подальше от нее. В принципе, она не одобряла этого — Айз Седай не могут быть учениками кого бы то ни было! Это было возмутительно! — но на практике, это действительно облегчало ее работу. Они не вмешивались или не имели возможности, жалуясь, что Хранительницы Мудрости управляют их жизнями и следят за ними каждую минуту. К сожалению, по некоторым причинам она не могла учиться, Хранительницы Мудрости смотрели по-другому на Сашалле и двух других Сестер, которые были усмирены у Колодцев Дюмай. Усмирены. При мысли об этом она чувствовала слабую дрожь, но только слабую. И было бы лучше, если она когда-нибудь сумеет узнать, как Дамер Флинн Исцелил то, что невозможно Исцелить. По крайней мере, кто-то может Исцелять усмиренных, даже если это мужчина. Мужчина, способный направлять. Свет, вчерашний ужас сегодня превращается в обычное беспокойство, едва вы немного привыкаете.