Перекрестки сумерек - Страница 85

К его удивлению, Анноура проехала сквозь врата только перед Грейди, который вел в поводу своего темного гнедого. Как и всякий раз, когда он видел, как она проходит сквозь проход, она лежала плашмя, прижавшись к кобыле, насколько позволяло высокое седло, с отвращением на лице используя то, что было создано с помощью мужской половины Силы. И едва она оказалась с другой стороны, как заставила лошадь проехать дальше по склону насколько смогла, не въезжая в лес. Грейди позволил вратам закрыться, оставив в глазах Перрина остаточный образ вертикальной фиолетовой линии. Анноура вздрогнула и посмотрела в сторону, впившись взглядом в Марлин и Перрина. Если бы она была кем-нибудь другим, а не Айз Седай, он сказал бы, что она кипела от ярости. Берелейн, должно быть, приказала ей идти, но в том, что она здесь оказалась, она винила явно не ее.

«Отсюда мы пойдем пешком», — объявил Илайас тихим голосом, что едва пересилил перестук копыт. Он сказал, что Шайдо были небрежны и не имели часовых, или почти не имели, но говорил он так, словно они могли находиться на расстоянии двадцати шагов. «Человек на лошади слишком выделяется. Шайдо не слепые, просто беспечны для Айил, но это все равно означает, что они видят вдвое лучше любого из вас, поэтому сами не считайте ворон, когда доберемся до хребта. И постарайтесь не шуметь, чтобы помочь им нас найти. Они не глухие. Шайдо все равно найдут наши следы. Не могут не найти в снегу — но надо постараться не дать им узнать, что мы были здесь, пока сами не уйдем отсюда».

Уже достаточно недовольный из-за расставания с милыми его сердцу доспехами и перьями, Арганда начал было пререкаться с Илайасом о праве того отдавать приказы. Не будучи полным дураком, он делал это тихим голосом, который не слишком разносился по округе. Но он был солдатом с пятнадцати лет, и командовал алтарцами и амадийцами еще во время войны с Белоплащниками, и еще любил напоминать, что он сражался с айил раньше и пережил Кровавый Снег у Тар Валона. Он знал об Айил достаточно и не нуждался в советах какого-то небритого дикаря, чтобы узнать, как надевать сапоги.

Перрин позволял этому продолжаться, пока это оставалось беседой меж двух мужчин, сдерживающих своих коней. Он действительно не был дураком, просто отчаянно переживал за свою королеву. Галенне оставил всех своих людей, бормоча, что уланы хуже, чем бесполезны без своих лошадей, и обязательно сломают шеи, если он заставит их идти пешком. Он тоже не был дураком, но в первую очередь, он во всем видел только худшую сторону. Илайас принял инициативу на себя, и подождал, только пока Перрин переложит свою подзорную трубу из седельных сумок Ходока в карман кафтана.

Кустарник пророс сквозь камни под деревьями, среди которых преобладали сосны и ели, но встречались и группы других, которые были по-зимнему серые и голые, а холмы были не слишком высокими, почти как Песчаные Холмы дома, но более скалистые. Однако это не представляло трудности для Даннила и других двуреченцев, обшаривавших склон настороженными взглядами, держа луки наготове, бесшумные как пар от их дыхания. Айрам тоже был не новичок в лесу и держался со своим мечом поближе к Перрину. Едва он начал было рубить запутанный клубок из толстой коричневой виноградной лозы, встретившейся на его пути, как Перрин остановил его руку, положив сверху свою. И все же он производил не больше шума, чем сам Перрин, — только едва слышный хруст сапог по снегу.

Его не удивило, что Марлин двигалась сквозь лес, словно выросла в нем, а не посреди Айильской Пустыни, где все, что можно было бы назвать деревом, было большой редкостью, а про снег вообще не слыхали, хотя все эти ее ожерелья и браслеты, раскачиваясь, должны были производить какой-то стук. Анноура поднималась с небольшим усилием, немного запинаясь о свои юбки, но ловко избегая острых, словно когти кошки, шипов кустов и поджидавших на дороге баррикад из виноградных лоз. Айз Седай всегда найдут способ вас удивить. При этом она настороженно приглядывала за Грейди, хотя Аша'ман, казалось, был сосредоточен на перемещении одной ноги за другой. Иногда он тяжело вздыхал и делал паузу на минуту, хмуро взирая на вершину впереди, но так или иначе, он не отставал. Галенне и Арганда были уже не молоды, и не были приучены идти туда, куда они могли доехать, поэтому их дыхание стало тяжелее, и они поднимались медленно, иногда буквально от дерева к дереву, но следили друг за другом почти столь же пристально, как и за землей под ногами, не позволяя другому превзойти себя. Четверо гаэлданцев проваливались в снег и поскальзывались, спотыкались о корни, скрывавшиеся под снегом, цеплялись ножнами за лозу, и рычали проклятия, падая на камни или уколовшись о шип. Перрин начал было подумывать, не отправить ли их назад, подождать остальных у лошадей. Либо так, либо ударить их по голове и оставить лежать без сознания, чтобы подобрать на обратном пути.

Внезапно из-за кустов вынырнули два Айильца прямо перед Илайасом, в темных вуалях, скрывавших их лица, в белых плащах, спускающихся по спине, с копьями и щитами в руках. Это были Девы Копья, что делало их менее опасными, чем прочих алгай’д'сисвай. Моментально все девять больших луков оказались натянуты, а стрелы нацелены в их сердца.

«Туанда, вас могли ранить с этими вашими шутками», — пробормотал Илайас. — «Тебе же следует это знать, Сулин». Перрин попросил Двуреченцев опустить луки, а Айрама — меч. Он уловил их запах одновременно с Илайасом, еще до того, как они вышли из укрытий.

Девы обменялись пораженными взглядами, но опустили вуали, позволив им повиснуть на груди. «Ты очень бдителен, Илайас Мачира», — сказала Сулин. Жилистая, с покрытым морщинками лицом, со шрамом поперек щеки, у нее были колючие голубые глаза, которые могли колоть словно шила, но теперь они выглядели озадаченными. Таунда была выше и моложе, и, возможно, была красива до того, как потеряла правый глаз и получила широкий шрам, взбегавший по щеке от подбородка вверх, скрываясь под ее шуфа. Из-за этого один уголок ее рта был приподнят в постоянной полуулыбке, но это была единственная улыбка, которую она когда-либо показывала.