Перекрестки сумерек - Страница 91

На улицах валялась мебель, перевернутые столы, стулья и, иногда, кресла, а кое-где попадались раздавленная или разбитая посуда. Повсюду были разбросаны клочья одежды, рубашек, штанов — все было порезано на мелкие кусочки. Шайдо украли все, что было сделано из золота или серебра. Все вещи, которые были украшены драгоценными камнями. Все, что могло быть полезным или съедобным, но в безумии грабежа мебель и утварь выбросили на улицу, а затем оставили, посчитав, что немного позолоты или прекрасной вышивки не стоят того чтобы тащить их на себе. Айил не использовали кресел и стульев, кроме как для вождей кланов, а на телегах и в фургонах для тяжелой мебели не было места. Некоторые Шайдо все еще слонялись вокруг, обыскивая дома, гостиницы и лавки в поисках того, что другие, возможно, пропустили. Хотя большая часть людей, которых она видела, были гай’шан, таскающие ведра.

В городах Айильцев не интересовало ничего кроме складов, которые можно было пограбить.

Мимо нее прошла пара Дев которые древками копий толкали по направлению к городским воротам обнаженного мужчину с безумными глазами, руки которого были связанны за спиной. Несомненно, он думал, что он может спрятаться в подвале или на чердаке, дождавшись пока Шайдо не уйдут. А Девы, по всей видимости, думали, что найдут тайник с монетами или тарелку. Когда огромный мужчина в кадин'сор из алгай'д'сисвай появился прямо перед ней, она попыталась как можно скорее его обойти. Гай’шан всегда уступали дорогу любому Шайдо.

"Ты очень красивая», — сказал он, вставая у нее на пути. Это был самый большой мужчина, которого когда-либо видела Фэйли, возможно футов семи ростом и очень широкий. Не толстый — она никогда не видела толстых Айил, но очень широкий. Он рыгнул, и она почувствовала винный запах. Она навидалась пьяных айил, после того, как здесь в Майдене они нашли бочки с вином. Хотя страха она не чувствовала. Гай’шан могли наказать за множество провинностей, часто за провинности, которые многие мокроземцы не понимали, но белая одежда давала также определенную защиту.

"Я гай’шан Хранительницы Мудрости Севанны», — сказала она самым подобострастным тоном, какой могла изобразить. К ее отвращению у нее получилось очень хорошо. — «Севанна будет недовольна, если я буду разговаривать, вместо исполнения своих обязанностей.» Она снова попыталась его обойти, и задохнулась когда он поймал ее руку в свою ладонь, которая могла обхватить ее запястье, по меньшей мере, дважды.

"У Севанны сотни гай’шан. Она не хватиться одной на час или два».

Когда он подхватил ее, с такой легкостью, с какой подхватываю подушку, корзина упала на землю. Прежде чем она поняла, что произошло, она оказалась у него подмышкой, с руками, прижатыми к телу. Она открыла рот, что бы закричать, но он свободной рукой прижал ее лицо к своей груди. Запах пропитавшейся потом шерсти заполнил ее нос. Все что она могла теперь видеть была серо-коричневая шерсть. Куда же подевались те две Девы? Девы Копья не позволили бы ему это сделать! Любой айил, который увидит подобное, обязательно вмешался бы! Она не ждала помощи от кого-то из гай’шан. Если ей сильно повезет, то один или двое могли бы поспешить ей на помощь, но первым уроком, который заучивали гай’шан был тот, что даже угроза насилия с их стороны приведет за собой избиение палками до тех пор, пока они не взвоют. Первый урок, который заучивали мокроземцы — айильцы уже знали его. Гай’шан было запрещено насилие по любому поводу. Любому поводу. Хотя это ее не остановило, когда она стала яростно пинаться. С тем же успехом, она могла начать пинать стену. Он куда-то двигался, унося ее прочь. Она брыкалась изо всех сил и пыталась его укусить, но ее зубы скользили по мускулам, не давая шанса в них вцепится. Казалось, он был сделан из камня. Она закричала, но ее крик прозвучал приглушенно даже для ее ушей.

Внезапно монстр, который ее нес остановился.

«Я сделал ее гай’шан, Надрик», — произнес низкий голос другого мужчины.

Фэйли лицом почувствовала клокотание смеха в его груди, прежде чем его услышала. Она не перестала брыкаться, не прекращала и своих попыток вырваться или закричать, однако ее похититель, казалось, не обращал на это внимания. — «А теперь она принадлежит Севанне, Безродный», — надменно сказал огромный мужчина — Надрик? — "Севанна берет то, что она хочет. И я беру то, что хочу. Таков новый порядок».

«Ее забрала, Севана», — спокойно ответил другой мужчина, — «Но я-то не отдавал ее Севанне. Я никогда не предлагал Севанне ее купить. Ты забыл о своей чести потому, что Севанна забыла о своей?»

Воцарилась тишина, прерываемая только шумом, который издавала Фэйли. Она ни на секунду не прекращала борьбы. Она просто не могла ее прекратить, но была бессильна как ребенок в пеленках.

"Она не стоит того чтобы из-за нее драться», — наконец сказал Надрик. Его голос не звучал испуганно или обеспокоено.

Его руки разжались, и Фэйли показалось, что парочка ее зубов, зацепившись за его одежду, в ней и останутся, но ей в спину врезалась земля, выбив весь воздух из легких и все мысли из головы. К тому времени, когда она смогла вздохнуть и приподняться на руках, огромный мужчина уже удалялся от нее вниз по переулку, почти добравшись до улицы. Это когда-то был переулок, узкая полоса грязи между двумя каменными зданиями. Никто не увидел бы, что он здесь делает. Озноб, — она не дрожала — озноб пробрал ее, когда она отплевывалась от привкуса от одежды Надрика, глядя ему вслед. Если бы нож, который она припрятала, был в пределах досягаемости, она, не задумываясь, ударила бы его. Недостаточно красивая чтобы из-за нее драться? Какая-то ее часть понимала, что это смешно, но она хваталась за все, что могло поддержать ее гнев в тлеющем состоянии. Чтобы помочь ей перестать трястись. Она втыкала бы в него нож до тех пор, пока не смогла бы поднять от усталости руки.