Перекрестки сумерек - Страница 58

Поняв, что Карид не собирается нападать, по крайней мере, прямо сейчас, Мор потихоньку расслабился. На его лбу выступили мелкие капельки пота, и он сменил тему: «Говорят, что Стражи Последнего Часа слышат даже дыхание бабочки. У тебя есть что выпить?»

Карид резким движением указал на кирпичный камин, возле которого, нетронутые, стояли принесенные утром Аджимбурой серебряный кубок и кувшин: «Вино могло уже остыть, но не стесняйся. А когда ты промочишь горло, ты ответишь на мой вопрос. Либо ты подозреваешь кого-то из Стражей, либо ты хочешь втянуть меня в свои интриги. Клянусь, я узнаю, зачем ты это делаешь».

Мор боком подобрался к камину, продолжая наблюдать за Каридом краем глаза. Когда Взыскующий протянул руку за кувшином, он вдруг нахмурился и дернулся. Позади кувшина стоял изящный серебряный кубок, стоящий на инкрустированном серебром бараньем роге. О Свет, Аджимбуре же было ясно сказано держать эту вещь подальше от людских глаз! Мор угадал предназначение этого кубка, нет никаких сомнений.

Этот человек считал, что среди Стражей возможно предательство? Что ж, посмотрим.

«Налей и мне, пожалуйста».

Оцепенев на мгновение, Мор моргнул: в руках был только один кубок. Потом в его глазах зажегся огонек понимания. Нехороший огонек. Рука дрогнула, и часть напитка вылилась на нее. Мор курткой вытер следы, прежде чем отдать кубок хозяину. Всему был предел, даже терпению Взыскующего, и он был тем опаснее, чем ближе к этой грани. Однако же и сам Карид был не из камня.

Приняв обеими руками кубок, Страж Последнего Часа опустил голову и поднял бокал: «За Императрицу, да пребудет она вечно во славе и чести. Смерть и позор ее врагам».

«За Императрицу, да пребудет она вечно во славе и чести», — отозвался гость, повторяя его движения: «Смерть и позор ее врагам».

Поднося кубок Аджимбуры к губам, Карид увидел, что Мор пристально наблюдает, как он пьет. Вино действительно остыло, добавленные в него специи горчили, и во рту уже чувствовался слабый едкий привкус серебряной окантовки. Он убедил себя, что ощущение праха умершего на его губах было иллюзорным.

Мор выпил половину содержимого кубка несколькими торопливыми глотками, посмотрел на оставшееся вино и, осознав свои действия, попытался взять себя в руки. И начал быстро говорить: «Фурик Карид, рожденный сорок два года назад в семье ткачей, собственность некоего Джалида Магонина, анкаридского ремесленника. В пятнадцать был избран для обучения в Стражу Последнего Часа. Дважды упомянут в списках проявивших героизм и трижды — в донесениях. При рождении Верховной Леди Туон у тебя был семилетний стаж службы, и ты был призван служить ее телохранителем». В то время у нее было другое имя, но назвать его сейчас было бы величайшим оскорблением для всей семьи.

«В тот же год было совершено первое покушение на ее жизнь, и ты был единственным выжившим из трех защитников. Тебя выбрали для обучения в офицерском корпусе. Участвовал в подавлении восстания Муями, и в Жяньминских событиях, еще несколько раз упомянут в донесениях за героизм и отвагу. Вскоре снова призван на службу в качестве телохранителя Верховной Леди Туон, незадолго до ее первого дня Истинного имени». Мор взглянул на кубок в руках, поднял голову и продолжил, — «По собственной просьбе. Это странно. В тот же год ты получил три серьезных ранения, закрыв ее своим телом от очередного убийцы. Она вручила тебе свою главную ценность — куклу. После выдающейся службы с очередными упоминаниями имени в списках и депешах был избран для служения самой Императрице, да пребудет она вечно, до тех пор, пока не был назван сопровождающим Верховного Лорда Турака, возглавлявшего Хайлине. Времена меняются, люди меняются, но до начала этого служения восседающей на Хрустальном троне ты подал еще два прошения о переводе в отряд телохранителей Верховной Леди Туон. Очень странно. И ты сохранил ее куклу, пока она не была уничтожена во время Великого пожара в Сохиме десять лет тому назад».

Не в первый и не в последний раз Карид был рад, что в нем воспитали умение не выказывать эмоций. Неосторожное движение бровей или выражение глаз могли рассказать противнику слишком много. Он до сих помнил лицо девочки, положившей свою куклу на его вещи, и ее слова: «Ты защитил мою жизнь, поэтому ты должен позволить Эмеле следить за тобой. Она не может по-настоящему защитить твою жизнь, ты знаешь, ведь она всего лишь кукла. Но сохрани ее на память о том, что я всегда услышу тебя, если ты позовешь. Если, конечно, буду жива».

«Моя честь — это верность», — сказал он, аккуратно поставив кубок на стол, чтобы не расплескать ни капли. Как бы часто ни полировал Аджимбура свой кубок снаружи, Карид сомневался, что его когда-нибудь мыли. «Верность трону. Почему ты пришел ко мне?»

Мор скользнул за кресло. Он, конечно же, считал, что выглядит как ни в чем, ни бывало, но явно был готов бросить в собеседника кубком. У него был нож под курткой за спиной, а может быть, и еще где-нибудь. «Три прошения о службе Верховной Леди Туон. И кукла, которую ты сохранил».

«Именно столько», — холодно ответил Карид. Стражи не должны были привязываться к тому, кого охраняли. Верой и правдой Стража Последнего Часа служила Хрустальному Трону, и только ему, кто бы ни восседал на нем. Но он помнил серьезное лицо ребенка, который рано понял, что может не дожить до дня начала исполнения своих обязанностей, но все равно пытался, и сохранил куклу. «Но ведь с этим слухом о девушке не все ясно, верно?»

«Дыхание бабочки», — пробормотали в ответ, — «Приятно беседовать с тем, кто видит суть. В день убийства Тайлин из питомника Таразинского дворца исчезли две дамани. Обе раньше были Айз Седай. Слишком много совпадений, не так ли?»